Читать интересную книгу Три жены. Большое кармическое путешествие - Елена Богатырёва

Девушка чуть не плакала, и ему стало жалко ее.

– Позови главного.

Она зазвенела бутылочками с лекарствами, выскочила, побежала по коридору. Марк внимательно осмотрелся: на окнах были решетки, странно. По крайней мере можно сказать с уверенностью, что это не вытрезвитель. Вошел молодой мужчина, и Марк бросил ему под ноги ремни.

– Ваши? Возвращаю.

– Наши, – врач поднял с пола ремни, – да вы никак обиделись на нас?

Марк внимательно посмотрел на него.

– А обижаетесь-то вы зря. Это наши сестрички должны на вас обижаться. У одной синяк под глазом, другой нос так расквасили, что она сегодня больничный взяла.

Марк поднял брови:

– Я?

– А то кто же! Вы, конечно, без сознания были, я понимаю. А ремни – это я приказал. Мне, знаете ли, не улыбалось без персонала остаться, – усмехнулся врач.

– Где я?

Молодой врач удивленно огляделся:

– Не поняли еще? Вы в больнице!

– А почему решетки на окнах?

– Решетки? А время сейчас какое? Наркоманы лезут во все щели. А у нас лекарства всякие, знаете ли. Вот и приходится закупориваться. Кстати, Валера, – протянул он руку.

Марк помедлил, но все-таки пожал ее, не глядя врачу в глаза:

– Марк Андреевич. Так что со мной было?

С тех пор как он ушел к Ольге, его здоровье здорово пошатнулось. Истории всевозможных болезней, которые он хранил дома, пухли день ото дня. После одного особенно тяжелого приступа он вызвал из Санкт-Петербурга дочь. Кто знает, сколько ему осталось… «Перенес на ногах обширный инфаркт, как простуду, – радостно сообщал он Даре. – Вот смотри», – и показывал снимки, графики, результаты анализов. Он испытывал гордость оттого, что мужественно справляется со смертельными недугами. Он не думал лечиться или хотя бы прекратить употреблять спиртное в таких количествах. Нет. Его радовала сама схватка со смертью, которая тянулась вот уже несколько лет…

– С вами что было?! О! Вы тут такое вытворяли! В полусознательном состоянии, сахар – на нуле, галлюцинации. Еле вывели вас из комы.

Марк пожал плечами.

– Ну вывели так вывели. А теперь я хочу домой.

– Через два дня, – пообещал Валера. – А пока, извините, поколем вас немного.

– Тогда телефон, срочно, – приказал Марк.

Валера нахмурился, вздохнул, полез в карман халата.

– Это вам, – протянул он Марку лист бумаги.

Ольга молила его аккуратно выполнять рекомендации врача, обещала прорваться к нему завтра, в больнице сейчас карантин, не пускают, но она уже нашла главврача – он обещал ей завтра, в виде исключения. А теперь пусть Марк будет умницей, пусть позволит этим извергам хоть немного себя полечить. Полстранички было посвящено всевозможным нежностям, но Марку почему-то сейчас не захотелось их читать.

– Уже прочли? – удивился Валера.

– Колите, – сказал Марк, протягивая руку.

Валера выглянул в коридор, втащил вздрагивающую медсестру, взял у нее из рук шприц, жгут и улыбнулся во весь рот…

Марк откинулся на кровать, когда Валера еще не закончил вводить лекарство. В голове застучали тысячи молоточков, что-то зажужжало, поехало, поплыли картинки, он снова погружался в бездну. И бездна жадно приняла его в свои объятия…

– Идиотка! – визгливо орал Валера в коридоре на медсестру. – Да я тебя… Я тебя с такой формулировкой уволю к чертовой матери, никуда на работу не устроишься! Чтобы не смел глаза открыть! Через каждые пять часов колоть, заруби себе это на носу, Лада…

Он произнес ее имя, словно грязное ругательство. Девушка плакала, отирая глаза кулачками, кивала, снова плакала. Сердце девушки было разбито. Ей так нравился Валера, так нравился. А теперь он кричит… Девушка захлебывалась слезами.

Валера закрыл дверь на ключ, пошел по коридору. Полы его несвежего халата развевались, лицо кривилось брезгливой гримасой. У двери своего кабинета он остановился, закрыл глаза, постоял немного и только потом вошел.

– Все в порядке? – От неожиданности женщина уронила сигарету на пол, осыпая себя пеплом.

– Да, – выдохнул Валера, – пришлось отдать записку, иначе…

Они несколько секунд смотрели напряженно друг на друга.

– Сильный мужик, я даже не ожидал. Не так-то просто с ним справиться.

– Сколько? – поджав губы, спросила женщина.

– Думаю, процентов на пятьдесят больше, чем договаривались.

– Хорошо. – Она достала из сумочки портмоне, вынула деньги.

Валера завороженно шевелил губами, считая.

– Сейчас только треть. Треть – когда вывезете его. Треть через два месяца, когда я оформлю документы.

– А потом?

– Не ваше дело! – сказала женщина зло, она встала, ее глаза оказались точно на уровне его глаз. – Потом я его заберу, и ни одна живая душа, слышиш-ш-шь?.. – прошипела она.

– Слышу…

И только когда она выходила, когда открыла уже дверь, он пришел в себя:

– А записку он твою не дочитал, Ольга.

Она вышла, бесшумно закрыв за собой дверь.

11

Луиза Ренатовна Сумарокова сновала из комнаты в комнату тихо, на цыпочках. Муж вернулся из Канады, с конференции, завтра у него операция, а сегодня единственный день для отдыха. Но полноценного отдыха сегодня у него не будет, понимала Луиза, кусая губки, обдувая челку с лица. К сожалению, не будет. Взрослая дочь – бессонные ночи, нечаянные неприятности. Он ведь сам говорил ей, если что – сразу, слышишь, тотчас же ко мне. Я во всем разберусь, я все устрою. Вот и пусть устраивает.

Марья Александровна готовила ужин на кухне. Луизе необходимо было отлучиться в парикмахерскую, сделать маникюр. Завтра мужа будут чествовать на самом высоком уровне. Но она все медлила, прислушиваясь к его ровному дыханию из-за чуть приоткрытой двери. Может быть, не стоит говорить ему? Нет, стоит. Она так беспомощна. Да, разумеется, это женские дела. Только Луиза таких женских дел совсем не понимала. У нее никогда не было несчастной любви. Феликс был для нее и первой любовью, и первым мужчиной, и мужем, и отцом ее ребенка. Любовь без немедленного замужества, без предложения руки и сердца казалась ей невозможной. «Если мужчина любит, он всегда женится. Остальное – от лукавого», – говорила ей мать. И как это все могло так сложиться у Лады, при таком воспитании, при таких родителях?

Ах, вздыхала Луиза, нравы теперь у молодежи совсем другие. Столько вокруг проходимцев, столько всяких… Но Ладушке попался проходимец из проходимцев. Луиза видела его на снимке: отвратительный, слащавый франт. И как ее угораздило?

В дверь позвонили. Господи, как громко. Луиза прислушивалась одновременно к дыханию мужа из спальни и к быстрым шагам Марьи Александровны на кухне.

– Максим, голубчик, – говорила Марья Александровна, – я же просила тебя не звонить, я же сказала, что ровно в четыре открою дверь. А сейчас только четверть четвертого…

Луиза вышла в прихожую. Ей очень нравился этот молодой человек, внук домработницы. Она, собственно, и не считала Марью Александровну домработницей. Та была ее поверенной, ее помощницей, безотказной и надежной. Чудный, воспитанный мальчик, учится на пятом курсе, компьютерный бог, как утверждал ее муж.

– Здравствуйте, Максим.

Марья Александровна уже взяла сумку из его рук и помчалась назад на кухню.

– Здравствуйте, Луиза Ренатовна. Извините, у меня экзамен перенесли, вот я и…

– Ничего, ничего, – успокоила Луиза. – Феликса Николаевича разбудить не так-то просто. Как сессия?

– В разгаре.

– Пятерки?

– Как обычно.

– Практика?

– Вашими молитвами. Феликс Николаевич решительно берет меня к себе. Право слово, мне даже неудобно. Есть программисты и получше…

– Не скромничайте, Максим, это же замечательно. Феликс никогда не протежирует бездарностям, знакомство тут ни при чем, вы же понимаете. У вас талант, настоящий талант. – Луиза вздохнула и рассеянно погладила молодого человека по плечу.

Максим напряженно смотрел на нее.

– У вас неприятности?

– Неприятности? Да нет, знаете, как говорят: «Большие детки – большие бедки».

– С Ладой что-то? – спросил Максим, стараясь говорить как можно спокойнее, чтобы не дай бог Луиза ни о чем не догадалась.

Но Луиза давным-давно обо всем догадалась. Еще тогда, когда Максим стоял год назад и смотрел на Ладу из окна на кухне в первый раз. Их познакомили. Это – Лада, а это – внук Марьи Александровны, учится в Ленинграде. Но Лада даже не взглянула на него, бросила через плечо: «Привет!» – и уплыла в свою комнату. А потом, когда мать заговаривала о перспективном мальчике Максиме, которого папа берет к себе в институт после окончания учебы, она никак не могла его вспомнить: «Максим? Какой Максим?» Луиза вздыхала, кусала кончик ногтя мизинца, притворно сердилась: «Да ведь я вас знакомила». – «Не помню», – Лада не притворялась.

Конец ознакомительного фрагмента.